внезапне микро-зарисовычки по наруте, из черновиков.
я болен и мне надо делать отчёт, но в силу личных обстоятельств я сейчас на более сложную деятельность, чем попесдеть, не способен. так что терпите, кому там.
фандом: naruto, 4 зарисовычки, жанр невнятен и размыт, рейтинг: от PG до R примерно, персонажи: орочимару, сасори, анко, всякое абстрактное, пейринги тоже абстрактны и не в счёт, пафос, слегка АУ/возможно ООС, бытописание недетальное. вы предупреждены.


раз*

- Докажи мне, что это не так, - говорит он.
Слово шипит, извиваясь между его губами, как язык пламени.
Докаш-ш-ши.
Как тонкий хлыст, бьющий под горло. От удара перехватывает дыхание, и в первую секунду его хочется убить.
Во вторую - убить ещё раз.
В третью - дать таки ему его доказательства, в горло вогнать, вбить, как клин, подавись, сволочь...
В следующую секунду он хрипло смеётся, глядя на тебя, - и о том, что там было "не так", никто из вас уже не вспоминает.
А может, ему с самого начала было плевать.

два
*

- Вот это, значит, красиво?
Два ряда заготовок для кукол стоят на столе так ровно, что кажется - коснись первой, и попадают все, как костяшки домино. Одна за одной, с глухим деревянным перестуком, и даже об пол не побьются.
Орочимару поворачивается, но напарник смотрит неподвижными глазами, сам - вылитая деревянная статуэтка из ближайшего тёмного угла.
Смотрит так молча, долго, потом без выражения произносит:
- Я же сказал, что да.
То есть это Орочимару кажется, что без выражения. Но он уже успел запомнить, что отмороженного напарника раздражают лишние движения, пренебрежение его мнением и констатация очевидного.
А кого бы не раздражало.
Орочимару делает ещё один шаг, входя в мастерскую, и слышит позади негромкий деревянный стук. Снова оборачивается.
Сасори молча стоит чуть позади и смотрит из-за его плеча.

три
*

Анко плевать, женщины это или мужчины, если уж честно.
Женщин она по-мальчишечьи презирает и не понимает, мужчин по-девчоночьи побаивается и проверяет на прочность (по крайней мере, женщинам и мужчинам кажется именно так), но в постели о таком не думаешь.
Анко восемнадцать, и если уж совсем честно, самокопание - последнее, что её сейчас интересует. Не их дело, почему.
Только эта женщина Анко не нравится от слова совсем. Может быть, кстати, в одной постели они оказались именно поэтому.
Анко понимает какой-то частью сознания - та не виновата, что у неё волосы чёрные и тяжёлые, пальцы бледные, длинные, лицо скуластое и глаза на нём горят... Вот так же. Не виновата, что так похожа на совсем другого человека, что Анко её не щадит, грубо прибивает к постели, чуть не руки выкручивает, а та смеётся между хриплыми вздохами, как тот смеялся во время тренировок или боя.
Плевать. Не ваше дело. Не её, этой внезапно попавшейся под руку, уж тем более.
- Что это? - спрашивает женщина, когда всё уже закончилось, и Анко тянется за сигаретами, сидя голышом на футоне и отпустив голову.
Сухие тонкие пальцы проводят по её спине в сторону метки.
- Так, - бросает Анко, не оборачиваясь. - Подарок юности. Шрам прикрыть...
- Глупая девочка.
Анко не успевает даже рот раскрыть. Чужая ладонь накрывает метку, и тело вдруг словно взрывается ей навстречу.
Она кричит, просыпаясь и вцепляясь в отметину у шеи.
Футон холодный и мокрый от пота, в ушах стучит, а под рукой быстро тает боль, которую даже не назовёшь фантомной.
Лучше бы вообще никак не называть.

четыре
*

- Как может быть красивым что-то, что даже не мёртвое? - говорит он. - Что-то, что никогда не было живым. Не способное измениться. Не способное... вообще ни на что.
На секунду даже кажется, что он правда пытается понять.
Сасори говорит:
- Я не могу тебе объяснить, если ты не видишь.
Орочимару оборачивается, услышав это, внимательно смотрит на него, удивлённо-насмешливо изгибает бровь.
- Ого. Неужели даже тебе бывает обидно?
Сасори прокручивает в голове свою фразу, ни никакой обиды там не слышит. Ни в словах, ни в интонации.
- Что? - спокойно говорит он.
Орочимару, хмыкнув, отворачивается.