а ещё внезапне же - сказочка.
про гендерное разделение труда, вечные ценности и с маленькой бугага-алюзией (и большим бугага-намёком, но его нам не надо, нед) не скажу на что, просто так. и про траву, наверно, боянну весьма. вы предупреждены)


читать дальше

Каштаны

Укка ушла в ученицы к зелёному колдуну совсем молодой, когда ей не стало и пятнадцати.
Первое, что колдун велел ей сделать, это пойти в лес и собрать каштанов, сколько унесёт в подоле.
- Возвращаться, - он сказал, - не позднее утренних сумерек, если не хочешь идти заново.

Зелёный колдун делает амулеты. Это все знают.
Когда ничего не можешь изменить и очень от этого страдаешь, нужно прийти к нему, и он за плату даст тебе амулет, который сильней тебя. Пока амулет остаётся сильнее, он работает, а как только ослабнет - нужно идти и платить.
До того - платы не называют.
С началом осени колдун уходит в лес и собирает там огромные зёрна каштанов, спрятанные в жёсткой кожуре, потом зелёные длинные жёлуди, какие-то орехи и большие тяжёлые семена, похожие на камни. Из них он делает амулеты и раздаёт потом людям: из желудей - кому не хватает в жизни мудрости, из каштанов - кому жизнь не мила без богатства, из разных других орехов - кому мало любви, приключений, тишины или таланта. А кому достаётся амулет из тёмных и тяжёлых, как камни, тот обычно не рассказывает, от чего страдает.

Укка идёт в осенний лес, ещё почти весь зелёный, находит старые и гордые каштаны, и как только начинаются сумерки, выбирает самые красивые и гладкие орехи из тех, что лежат на земле. Она старается находить молодые, только что упавшие, ещё закрытые плотной колючей кожурой. Шипы ранят пальцы, особенно когда становится темно, но Укка честно собирает их, сперва глядя против заката, потом против луны, потом и вслепую.
Каштаны, вытащенные исколотыми пальцами из шкуры, кажутся в темноте влажными, тёплыми, гладкими, будто сворачиваются в пальцах и никнут к ладоням. Укка собирает их полный подол. Но в темноте его края выскальзывают из болящих пальцев, каштаны рассыпаются в траве.
Она ищет их, собирает снова, но те уже холодные и тяжёлые, многие неотличимы наощупь от гладких камешков, а многих трава и совсем не отдаёт.
Укка возвращается к зелёному колдуну засветло, уставшая, и полтора десятка катштанов, которые она с трудом тащит в истрепавшемся подоле, колдун велит ей сосчитать и выбросить в овраг за домом.
- Не знала, что каштаны такие тяжёлые, - говорит она с обидой.
- Иди спать, - отвечает ей колдун, не оборачиваясь. - На закате пойдёшь снова.

Укка приносит нужное количество каштанов и вовремя только на третью ночь. Потом она долго не идёт спать, сидит рядом с колдуном у огня и смотрит, как он делает первые заготовки для амулетов.
Он собирает их в одну большую корзину, ставит около огня, по левую руку от себя. Долго рассматривает их, оглаживает той рукой, нашёптывает им что-то, будто бы успокаивая. Потом, когда Укка успевает задремать в своём углу под его шелест, колдун достаёт короткий тусклый нож и начинает перебирать каштаны и осторожно срезать с них коричневую кожуру.
Обнажённые орехи он подолгу перекатывает в своих сухих пальцах. Они выглядят в его руках жалко и беззащитно, потому что маленькие, чуть сморщенные и плотно сжавшиеся, как новорождённые дети.
- Знаешь, - говорит Укка тихо. - Как деревья не обижаются на нас за то, что что мы крадём у них семена?
- Может, как и люди, - равнодушно отвечает колдун, баюкая в руках голые тельца каштановых орехов.
- Это как?
- Так и у людей иногда крадут их детей, когда те умирают или пропадают, не успев научиться говорить. Откуда ты знаешь, почему и куда? Откуда знаешь, что не лес их забирает, раз мы забираем детей у него?
Укка вскакивает и смотрит дикими глазами в его руки.
- Так это правда, колдун? Что люди у леса крадут его детей, и потому они сами детей лишаются?
- Не знаю, - отвечает он, выстругивая ножом на каштане тонкий узор.
- Врёшь?
- Я сказал - может.
Укка молчит, потом снова садится на место, сворачивается в клубок, сама как свернувшийся в раскрытой кожуре бледный каштановый орех.
- Ты не научишь меня этому?
Но колдун молчит и смотрит в огонь.
Пока Укка ждёт, не ответит ли он всё-таки, её незаметно смаривает тёплый и глубокий сон.

На другой день начинается настоящая осень, с ветром, слякотью и холодом. Листья деревьев словно на глазах вспыхивают жёлтым и алым, потом быстро облетают и темнеют, как остывшая зола.
Укка идёт за дом, куда выбрасывала каштаны, находит каждый, пересчитывая заново. Она прячет их в землю, тщательно, укрывая травой и листвой, проверяет, чтобы не задело холодом, когда станет мороз.
Вечером зелёный колдун уходит в лес сам, взяв с собой холщовую сумку, и Укка остаётся одна. Она долго бродит по дому, находит на чердаке полотно, где сохнут вырезанные вчера заготовки. Их теперь едва узнаешь, и Укка гладит их, водя пальцами по вырезанным узорам и надписям, которых не может прочесть. В углу она находит горсть нетронутых каштанов, которые колдун вчера не стал трогать, бог весть почему. Она собирает их в ладони, спускается с чердака и уходит в лес.
Пока колдун где-то в чаще собирает материал на заготовки, Укка закапывает в землю каштановые орехи и присыпает сверху палой листвой.
Когда она возвращается в дом и разжигает огонь, ей кажется, что стало чуть-чуть легче.

К зелёному колдуну люди шли за амулетами все годы, что он тут жил. Укка тоже шла, куда ей было деваться.
Пришла тогда прямо к порогу, постучала в дверь и так прямо сказала:
- Мать говорит, мужа у меня не будет, потому что не будет детей. У неё сестра такая была, как я, и у той все сёстры. Говорит, думала, хоть её удача стороной не обошла, а как меня увидела - и поняла сразу, что дурная кровь и через неё прошла. Ты сделай мне такую вещицу, как другим делаешь, кто к тебе ходит просить. Я найду, чем платить. Сделай только.
Колдун долго на неё смотрел, потом зло рассмеялся прямо в лицо.
- Я на ведьму похож, что ли? - сказал, а Укка зубы сжала и не понимает. - К бабкам и повитухам с этим ходят, девочка. Я тебе ничем не помогу.
- Нет у нас таких бабок, чтобы к ним идти. Амулет нужен, а кто ещё мне такой даст.
Тогда колдун нахмурился, посмотрел на неё совсем недобро, и Укка затревожилась.
- Ну сделай, хоть какой-нибудь, раз такой нельзя тебе? Ты плату с людей берёшь одну, с меня три возьми потом.
Он надолго замолчал, о чём-то задумавшись, пока она не сводила с него глаз.
Вдруг колдун заговорил совсем другим голосом, даже не злым почти, и Укка от этого встревожилась ещё больше.
- Чтобы такой амулет себе получить, ты должна сама его себе сделать. И плата у тебя будет такая, какой ни у кого из ваших не было.
Она молчала, только глядя на него во все глаза.
- Что, девочка, пойдёшь ко мне в ученицы?
И Укка вошла к нему в дом.

Зима приходит мягкая, снежная.
Укка следит за огнём, когда колдун занят или исчезает куда-то, смотрит, что за люди к нему приходят, из своего угла, чтобы не заговаривать с ними, если узнают, делает, что велят, запоминает всё. Люди приходят часто, из разных мест, и амулеты нужны далеко не всем, но заготовок много, потому что осенью они вдвоём работали не покладая рук.
На окне в комнатке, которую отвёл ей кодун, у Укки стоят несколько кувшинов с землёй и ящик с завёрнутыми в цветную ткань семенами и орехами. Некоторых она никогда и не видела и не звала по имени, а некоторые узнала только этой осенью. Ткань она отрезала от старого подола, чтобы не просить у колдуна и не рассказывать ему, зачем.
Укка прячет семена в землю, долго качая в ладонях перед этим. Следит, чтобы ростки, которых никто никогда не видел, не оказались похожи на те, из которых делает свои амулеты зелёный колдун.

Колдун знает о них и о том, как их вырастить или изменить, больше, чем показывает. Но с Уккой он никогда об этом не говорит, и в комнатку не заходит точно с того дня, как показывается в её кувшинах первый зелёный росток.
Укке становится пятнадцать, и время сворачивает к весне.